Бобруйчанка Татьяна Цагельник-Окицу теперь вместе с двухлетней дочерью Михалиной и мужем Цубасой живет на японском острове Хоккайдо в городе Саппоро.
Татьяна объясняет, что Саппоро — это, можно сказать, японский Минск, примерно столько же жителей. Но сами люди там совершенно иные. Да и практически все в Японии другое и все по-другому, поэтому обычно у иностранцев, которые приезжают туда всерьез и надолго, приблизительно спустя год случается кризис: бурлят похороненные японской сверхвежливостью эмоции.
Этот текст мы подготовили благодаря Okami.by.
Татьяна с дочерью Михалиной.
После окончания школы в родном Бобруйске поехала в Минск изучать лингвострановедение на факультете международных отношений БГУ. Нужно было выбрать восточный язык — и Татьяна остановилась на японском. Это был неосмысленный выбор — просто хотелось чего-то экзотического. Но уже на третьем курсе девушка решила ехать в Японию. Как раз была возможность получить стипендию в престижном Токийском университете, а поскольку особых перспектив для себя в Беларуси она не видела, долго не раздумывала.
Программа, в которой участвовала Татьяна, была рассчитана на пять лет. Первый год — подготовка с интенсивным курсом японского языка, еще четыре — само обучение.
Получив степень бакалавра, белоруска направилась в Нидерланды защищать магистерскую. А потом снова вернулась в Японию, чтобы поступить в аспирантуру [сейчас она на втором курсе, занимается культурной антропологией], выйти замуж и родить дочь.
Муж Татьяны — гражданин Японии. Он айн — это коренное население севера страны. Сейчас большинство айнов проживает на острове Хоккайдо. Сколько их сегодня в мире — сказать трудно, поскольку, как отмечает Татьяна, во время переписи в Японии никто не задает вопрос об этничности. А если бы даже и спрашивали, не все айны честно бы ответили. Хотя десять лет назад японские власти и признали айнов коренным населением, их по-прежнему немало в чем дискриминируют.
«Переехав из Бобруйска в Минск, я впервые встретилась с людьми, которые разговаривают по-белорусски, — Татьяна начинает рассказ о своей любви издалека. — Мы с девушками в общежитии слушали белорусскую музыку, мне нравилось. Но взять и заговорить самой было как-то стыдно, боялась ошибок.
В Японии белорусов рядом не было, зато были студенты из других стран, в том числе из бывшего СССР. Они знают русский, но говорят на своих языках. Для меня это стало толчком, чтобы начать изучать белорусский язык. Я взялась читать белорусские книги, слушать белорусскую музыку.
Сначала начала разговаривать по-белорусски с родителями, с друзьями, а когда потом приезжала домой в Беларусь — уже со всеми и всюду.
Университет Хоккайдо.
Университет Хоккайдо.
Я говорю японцам, что стало белоруской именно в Японии. Это их, конечно, очень радует. Став белоруской, осознав свою идентичность, я начала смотреть, какие народы живут в Японии. Меня привлекли айны, и я решила в рамках магистерской изучать их. Тогда познакомилась и с будущим мужем. Мы сошлись, видимо, на том, что, как и я, уже в зрелом возрасте осознала свою белорускость, так и он только в 25 лет стал настоящим айном.
Я уважаю его чувства к своей культуре, а он уважает мои. Я стараюсь изучать язык, культуру айнов и передавать эти знания нашему ребенку. А муж стремится изучать белорусский».
Саппоро.
«В Минске можно организовать свидание в тот же вечер, только если пообещаешь секс». Плюс-сайз модель о том, как ищет пару в интернете
«Это ад — выбирать памятник своему 8-месячному ребенку». Откровенный монолог Карины, чей муж выбросился с дочерью с 24 этажа на Грибоедова в Минске
Финалистка «Мисс Беларусь» пошла искать любовь на реалити-шоу «Холостяк»
Татьяна рассказывает, что айны выделяются среди японцев, так как они даже выглядят иначе и у них другой менталитет. Хотя они и живут с рождения в Японии, воспитываются в японской системе образования, от родителей им передаются специфические черты характера. Айны более эмоциональны, более открыты, более прямолинейны. Японцы довольно закрытые, они не будут говорить обо всем искренне и скорее промолчат, чем пойдут на конфликт. У айнов своя религия, чем-то похожая на наше язычество, основанная на почитании многочисленных богов, природы и уважении к предкам.
«В айнах меня заинтересовала схожесть нашей истории, — продолжает Татьяна. — У нас была оккупация, у них — колонизация. Проводилась та же политика ассимиляции. Запрещали язык, а образование — только на японском. Теперь у айнов хуже ситуация с языком, чем у нас. То есть мы прошли фактически через то же, только у них была еще и расовая дискриминация, так как они выглядят иначе.
Многие, даже если они выглядят, как айны, не хотят ничего знать о своей истории, говорить об этом, так как в них до сих пор существует память о расовой и социальной дискриминации. Ведь могут отказать в работе, родители могут быть против, чтобы их сын или дочь вступали в брак с айном. В определенной мере дискриминацию могут ощущать дети в школе. Хотя, конечно, ситуация лучше, чем 20—30 лет назад.
Айнов признали коренным населением только в 2008 году. До 1997 года, когда был принят закон о развитии айнской культуры, для официальной Японии их просто не существовало. Но никаких прав признание все равно не дало.
Детсадов, школ с обучением на языке айнов нет. Айнский язык можно изучать как иностранный в нескольких университетах и только в одной начальной школе на Хоккайдо, где на это отведено всего 10 часов в год.
Более того, даже здесь, на острове Хоккайдо, мало кто из японцев знает про айнов, о том, что они вообще существуют. Айнов мало в медиа. Буквально в последние годы с ними стало больше интервью в СМИ. В Японии в 2020 году будут проходить Олимпийские игры, и японцы, чтобы не было давления со стороны международного сообщества, стремятся показать, что они признали айнов и что-то для них делают. Но многие говорят, что после Игр все это накроется».
Саппоро.
«В первый год Япония казалась мне сказочной страной. Все удобно, чисто, никто не конфликтует. А потом произошел культурный шок от общения с японцами. Мне не хватало эмоциональности, открытости, искренности. Я страдала от этого, мне хотелось уехать.
И я, кстати, уехала на несколько лет в магистратуру. Но потом поняла, что надо просто найти свой круг людей. Я когда познакомилась с айнами, поняла, что Япония может быть совсем другой. С этими людьми можно быть просто самой собой. Не надо думать, достаточно ли ты вежлива, так ли села, так ли встала.
Мне нравится, что здесь везде порядок, но иногда хочется, чтобы люди были просто людьми, а не роботами», — продолжает белоруска.
Жить в японском порядке комфортно, говорит Татьяна. Здесь хорошо относятся к маленьким детям и мамам с детьми. В лифте — придержат дверь, в магазине — сама кассирша поднесет корзину с продуктами к столику, где можно спокойно все упаковать.
Когда японцы видят малышей, часто говорят что-нибудь приятное и стремятся прикоснуться к ручке, ножке или даже личику ребенка. Первое время, пока Татьяна привыкала к этому, просила: «Пожалуйста, не трогайте».
Для молодых мам в Японии все условия: повсюду в туалетах столики для пеленания, а в метро, торговых центрах, поликлиниках есть специальные комнаты для кормления. Везде лифты, даже если подъехать нужно всего на пол-этажа. С тех пор, как Михалине исполнился месяц, Татьяна берет ее с собой повсюду. Даже в Токио вдвоем летали.
Для инвалидов тоже все устроено так, чтобы им было максимально удобно передвигаться. Пандусы, специальные дорожки для слабовидящих, дублирование информации на автоматах по продаже билетов шрифтом Брайля — все есть.
На железнодорожных платформах обозначены места, где открываются двери поездов. Люди в ожидании становятся в очередь, никто не толкается. В метро тоже никакой толкотни нет. Но только если речь не о Токио, поскольку там очень много людей. В Токио все вежливые, пока не зашли в вагон — там уже никто не извиняется. Более того, в переполненных вагонах нередки случаи, когда мужчины щупают женщин, поэтому в часы пик некоторые вагоны — только для женщин и детей.
«У японцев масса неписаных правил, которые они будут выполнять лишь бы никто ничего не сказал. В тех же поездах они не разговаривают по телефону, обязательно выключают звук, чтобы не мешать другим пассажирам. Штрафа за такое не существует, но «нарушителю» или сделают замечание, или будут смотреть на него косо.
Сегодня я сама делала замечание туристам, которые смотрели в вагоне на телефоне телепередачу и громко все обсуждали. Уже сама начинаю себя вести, как японцы», — улыбается Татьяна.
* * *
Этот текст мы подготовили благодаря Okami.by.
* * *
Белоруска рассказала, что некоторые японцы с осторожностью относятся к иностранцам. В их понимании иностранец — это тот, кто нарушает их правила.
«Если ты выглядишь по-европейски, к тебе относятся нормально. Не важно, из Беларуси ты или из Австралии. У японцев есть какой-то комплекс преклонения перед нами, потому что мы выше, у многих из нас светлые волосы, светлая кожа, светлые глаза — все это считается красивым. Мы свободно говорим по-английски, в отличие от них, так как японцам трудно дается английский. Если же это темнокожий человек, то дискриминация будет ощущаться. От него, например, могут отсесть в метро. Кстати, от меня тоже отсаживались», — добавляет Татьяна.
«Иностранцу трудно найти квартиру, так как многие, только заслышав, что иностранец, сразу отказывают. Или спрашивают: откуда. Если из Европы — ладно, если из Китая или Вьетнама — то нет. Японцы не очень дружелюбно относятся к китайцам, корейцам и населению всех бывших колоний — они смотрят на них сверху вниз».
С небольшим доходом в Японии можно жить лучше, чем со средней зарплатой в Беларуси
Саппоро.
В Японии престижно быть адвокатом или медиком. Врачи, как правило, сначала набираются опыта в больницах, а потом открывают что-то свое. Татьяна говорит, у нее возле дома пять стоматологических частных поликлиник, хотя и совсем небольших.
Наука — тоже благодарна дело. Академиков ценят, иностранных в том числе. Профессор университета может зарабатывать и пять, и десять тысяч долларов. Для Японии это очень хорошие деньги. Обычная зарплата — 2,5—3 тысячи долларов. Этих денег хватает на то, чтобы пристойно жизнь.
«Когда я училась на бакалавра, у меня стипендия была почти 1300 долларов, — вспоминает белоруска. — За эти деньги я снимала квартиру, оплачивала проезд, питалась, ходила куда-то с друзьями — то есть ни в чем себе не отказывала и при этом какие-то деньги у меня оставались. Конечно, когда появляется ребенок и начинаются расходы на детсад, дополнительные занятия и все остальное — сложнее. Но с Беларусью все равно несравнимо».
Кстати, продукты в Японии дороже, чем в Беларуси, и значительно выше цены на фрукты.
Что касается жилья, то в Токио однокомнатную [всего 25 квадратных метров] в 20 минутах от центра на поезде Татьяна снимала за 600 долларов. За двухкомнатную квартиру надо платить уже 1200—1500 долларов.
В Минске.
Так случилось, что с матерью мужа Татьяна пообщаться не успела. Когда они познакомились, женщина уже сильно болела и разговаривать не могла, только слушала невестку. Братья и сестра Цубасы приняли белоруску очень хорошо.
Цубаса был в Беларуси лишь однажды.
Поскольку он понимает только некоторые белорусские слова и выражения, обо всем поговорить с родственниками Татьяны возможности не было. Но для матери девушки это не проблема. «Да, мы не можем поговорить, но я чувствую, что это наш, свой человек», — сказала она дочери впоследствии.
На самом деле, то, что Цубаса приехал в Беларусь — можно сказать, чудо. В Японии не принято брать не то что длительные, а даже двухнедельные отпуска.
«Официально отпуск — до двух недель. Но мой муж не может взять две недели, потому что это просто неприлично. И никто не берет, максимум — неделю, — рассказывает Татьяна. — Когда мы ездили в Беларусь, он просто поставил всех перед фактом: едет на родину жены.
Японцы очень трудолюбивые и ответственные. Обычно у них на первом месте работа, а уже потом семья и все остальное. Слава богу, у моего мужа не так».
Михалина также уже была в Беларуси, Татьяна приезжает на родину с ней ежегодно.
«Мы думали, какое давать имя: белорусское или айнское. Айны теперь носят японские имена, но часто они звучат так же, как некоторые слова в айнском языке. Например, нашу знакомую зовут Чисэ. Это японское имя, но в айнском языке слово «чисэ» значит «дом», — говорит Татьяна. — Традиционно же до пяти лет айны давали детям не настоящие имена, а неблагозвучные, с отрицательным смыслом, чтобы их не трогали злые духи. Смотрели, как себя поведет ребенок, какой у него характер, и уже потом давали ему имя с каким-то значением, отражающим характер. Мы до пяти лет ждать не можем, потому что надо же регистрировать ребенка, поэтому я предложила им Михалина, которое мне давно нравилась. Так зовут главную героиню в «Колосья под серпом твоим» Короткевича.
Единственное, в японском языке нет буквы «л», поэтому японцы называют ее Михарина. А поскольку это очень длинное имя, то чаще говорят просто Миха».
Татьяна разговаривает с дочерью только по-белорусски. В ее присутствии может говорить с мужем и по-японски, но к дочери обращается исключительно на белорусском языке.
Девочка уже знает некоторые слова: «піць», «малако», «мама», «малпа». Четко и громко произносит свое «не!». А вообще первым ее осмысленным словом было «ўсё».
Белоруска скучает по нашей природе, родным местам, прогулкам по Минску. По «нормальной» сметане, творогу.
«Первое время после переезда в Японию в те несколько недель, которые проводила в Беларуси, я наслаждалась при виде всем недовольной продавщицы в магазине и наблюдая ссоры в поликлинике. Наслаждалась, ведь в Японии такого просто нет. Сейчас, правда, уже сама начинаю сердиться, когда вижу что-то подобное в Беларуси», — признается Татьяна.
По белорусской еде она не особенно скучает, так как сама ее готовит.
Мужу белорусская кухня нравится. «Единственное, что он не может есть — это молочные рисовые каши. В представлении японцев рис с чем-либо не смешивают. А здесь мало того, что рис с молоком, так он еще и сладкий. Такого муж себе представить не может.
Кетчуп с рисом, например, для него тоже варварство. Кстати, он может есть рис три раза в день. Может есть картошку с рисом — это нормально. Для меня такое сочетание совершенно странное», — улыбается Татьяна.
Теперь ее задача — окончить обучение и начать карьеру в научной среде. Научный обмен с Беларусью для нее тоже важен, но вопрос в заинтересованности с обеих сторон. Возвращаться на родину, чтобы жить и работать, Татьяна пока не планирует. Все же в Японии намного больше перспектив для научной деятельности.
Настасья Ровдо, фото из архива героини
