В 1978 году родился первый человек, зачатый в результате экстракорпорального оплодотворения (ЭКО). Это была англичанка Луиза Браун, которая сегодня сама воспитывает двоих детей. Хотя церкви считают эту репродуктивную технологию неэтичной, за 40 лет во всем мире родилось более 6 миллионов человек, зачатых в результате ЭКО. Сегодня это уже одна из отраслей медицины.

Одним из важных элементов репродуктивных технологий является донорство яйцеклеток. Как организован рынок анонимных доноров в Беларуси, почему белоруски делятся своими яйцеклетками с чужими людьми, мы и расскажем в этой статье.

Иллюстративное фото. Источник: www.spbivf.com.

До 2015 года в Беларуси практиковали ЭКО с донорскими половыми клетками родственников. Если нужен был анонимный донор, за яйцеклетками обращались в хранилища России или Европы. Оттуда они доставлялись в нашу страну в замороженном виде. На сегодня всё больше пациентов, которым нужны доноры, находят варианты в белорусском банке.

Процесс создания собственного банка начался в Беларуси с 2015 года.

Одними из первопроходцев в этом направлении стали клиники «Бина» и «Ева», которая решили создать собственную базу доноров. Репродуктолог «Евы» Елена Новикова рассказывает, что работа была не из легких: во-первых, это финансово затратный проект, во-вторых, возникло много вопросов по созданию донорского каталога: как сделать его удобным и информативным для тех, кто им будет пользоваться?

«С того момента как мы начали донорскую программу, в ней приняло участие 47 человек (это смешная цифра, если учесть, что в мировых банках их сотни). Белорусы активизировались в последний год. Первоначально совсем никто не обращался ввму отсутствия информации или по иным причинам. Среди доноров сегодня около 75 процентов — мужчины. Оно и понятно: сдавать сперму проще. Мы бы хотели, чтобы было до 1000 доноров в год, но не каждый желающий пройдет проверку полугодовым карантином: мы можем взять у одной пациентки 40 яйцеклеток, а через полгода обнаружатся какие-то проблемы в анализах — и всё, её яйцеклетки уже нельзя использовать», — рассказывает Елена Новикова.

Информация о донорах всех медцентров передается в РНПЦ «Мать и дитя». Общий реестр нужен, чтобы исключить путаницу: условно говоря, донор может сдать клетки в нескольких местах, и важно знать, что это один и тот же человек, вести статистику.

На данный момент в белорусском банке половых клеток насчитывается 22 донора яйцеклеток и 3 — сперматозоидов, рассказывает заведующая отделением планирования семьи и вспомогательных репродуктивных технологий ГУ «Республиканский научно-практический центр «Мать и дитя» Алла Камлюк.

«Но следует понимать, что каждый из них сдавал не по одной порции. То есть, от трех мужчин там может храниться по 4—5 порций», — объясняет Алла Мечиславовна.

Кстати, количество сданных порций от одного человека также контролируется: мужчинам в «Еве» позволяют сдавать сперму не более 10 раз: все же генофонд должен быть разнообразным.

Как становятся донорами яйцеклеток?

Донором ооцитов в Беларуси может стать женщина в возрасте от 18 до 35 лет, родившая хотя бы одного здорового ребенка. Она не должна состоять на учете у психиатра и нарколога, иметь судимости и иные психофизические противопоказания (полный их перечень содержится в законе «О вспомогательных репродуктивных технологиях»).

Прежде чем начать медицинские осмотры у специалистов, на УЗИ акушеры проверяют количество антральных фолликулов потенциального донора. Если у ее яичников хороший фолликулярной резерв, то женщину направляют на медосмотр к специалистам других профилей. При хороших результатах донор переходит на этап гормональной стимуляции. Она начинается на второй-третий день менструального цикла и продолжается от 8 до 12 дней. Все инъекции врач делает в живот: первые 6 дней — раз в день, последние 3-4 — два раза в день. Весь этот период медицинские специалисты внимательно следят за ростом фолликулов. Наконец назначается триггер финального созревания яйцеклеток (лютеинизирующий гормон) и определяется день Х — дата пункции яичников.

В процессе подготовки к пункции доноры принимают фолиевую кислоту, употребляют как можно больше белковой пищи и пьют минимум 2—2,5 литра воды в день. Противопоказаны физические нагрузки и стрессы.

В день пункции женщина должна явиться в клинику натощак. В вену ей вводят пропофол — пациентка засыпает. Во время ее сна эмбриолог при помощи УЗИ-датчика, на который надевается специальная насадка с иглой, вагинальным доступом высасывает фолликулярную жидкость. Из нее впоследствии выделяют яйцеклетки, которые замораживают на специальных носителях — криотопах. От одних доноров получают 12 яйцеклеток, от других — 30. Главное, рассказывает Елена Новикова, знать, что у женщины можно будет забрать не менее 9: если у пациентки их меньше, это невыгодно ни клинике (в первую очередь, финансово), ни ей самой. Врачи уверяют, что донорская процедура не снижает овариальный резерв (функциональный запас яичников, определяющий их способность к генерации здорового фолликула), но все равно пункция — это мини-операция: игла прокалывает яичники, есть риск кровотечения. Если яйцеклеток у женщины изначально немного, никто не будет допускать ее к донорству: все они важны и могут понадобиться ей самой.

Конечно, все доноры получают гонорар. В «Еве», например, несгораемая сумма каждой пациентки составляет 1500 рублей. Если яйцеклеток больше 15-ти, за каждую из них донор получает дополнительно по 25 рублей.

Елена Новикова рассказывает, что некоторые доноры действительно приходят из-за денег, но есть и такие, которые говорят, что для них главное — помочь забеременеть тем, у кого не получается самостоятельно. Правда, безвозмездно пока никто сдать ооциты (или сперму) клинике не предлагал.

После пункции женщина наблюдается в медцентре около двух часов и может отправляться домой: желательно сразу не садиться за руль и ограничить физические нагрузки, а также половые контакты до наступления первых месячных. Некоторым донорам на первое время могут понадобиться обезболивающие.

Что имеют право знать друг о друге доноры и те, кто их выбирает?

В целом — почти ничего. Всё же это анонимное донорство. Пары или одиночки, выбирая себе донора, делают выводы на основе его детских фотографий, физических данных и родословной, описанной генетиками. В анкете донора, кроме общих данных о внешности, содержится информация о наличии на теле татуировок, пирсинга и вероисповедании. На сегодня белорусы, которые обращаются для ЭКО, не очень-то одобряют неформальный вид и атеистические взгляды. Хотя основные белорусские конфессии ЭКО, кстати, осуждают, поскольку при искусственном оплодотворении часть эмбрионов заведомо не приживается.

Кстати, если еще несколько лет назад женщины без пары почти не обращались для ЭКО, то сейчас в той же «Еве» из 30 донорских программ как минимум две будут клиентками без партнера (по закону одинокие белоруски имеют право на использование методов вспомогательных репродуктивных технологий с донорским эякулятом, но только от анонимного донора).

Сам донор не имеет права даже узнать, сколько его клеток помогли забеременеть и родить — ситуация такая же, как и с донорством крови.

Иллюстративное фото. Источник: sochi.embryo-ivf.com.

История Оксаны, которая стала донором ооцитов

На условиях анонимности своим донорским опытом в одной из частных клиник Минска с нами согласилась поделиться минчанка Оксана Т.

— Мне 30 лет, работаю экономистом. В 26 лет родила первенца: сыну Егору сейчас 4 года. Так сложилось, что с детства меня воспитывали ответственным человеком, неравнодушным к тому, что происходит вокруг (даже по улице не могу пройти мимо музыкантов, чтобы не бросить им монетку). Сначала я стала донором крови — кстати, тоже с подачи родителей: мой отец в свое время очень активно сдавал кровь.

Узнав от подруги, что у нас можно стать и донором яйцеклеток, сильно удивилась. Начала глубже изучать тему и в результате решилась сама сдать ооциты.

Я долго вынашивала эту идею в себе. Не знала, как рассказать об этом мужу, объяснить, зачем это мне. Когда решилась поделиться с ним своими планами, то испугалась его реакции: муж воспринял информацию молча и взял тайм-аут, чтобы изучить вопрос самостоятельно.

Он не отговаривал, просто молчал. А спустя время, когда ознакомился со всеми доступными материалами по теме анонимного донорства, сказал мне, что я у него самая лучшая, добрая и талантливая — грех такими генами не делиться.

А с родителями было сложно. Мой папа вообще не понимал сути процедуры. У него в голове был полный трэш. Он представлял себе донорство яйцеклеток следующим образом: меня будут держать в каком-нибудь инкубаторе, порежут живот, достанут оттуда матку, и после этого моя жизнь никогда не будет прежней.

Он думал, что это очень сложная операция, после которой нельзя будет иметь детей. Конечно, риск присутствует при любых медицинских процедурах. Даже визит к стоматологу предполагает определенный риск. Ну и что, не ходить к нему из-за каких-то страхов?

Еще о моем желании стать донором знали близкие друзья. Подруга пыталась отговорить меня от процедуры, а потом даже сама захотела стать донором. Правда, у нее есть противопоказания, поэтому она не подошла.

Я записалась на консультацию к репродуктологу и пришла в назначенный день с выпиской из медкарты. Меня осмотрели, сделали УЗИ. На следующий день я уже сдавала анализы. Мне сказали, что все показатели в норме и что я подхожу. Попросили мои детские фотографии, расспросили общую информацию: национальность, род деятельности и так далее. Следующий мой визит назначили на второй-третий день цикла — для начала стимуляции.

Как я готовилась? Мне повезло: я всегда была со спортом на «ты», не имела вредных привычек, поэтому в моей жизни особенно ничего не изменилось. А эмоционально переживала: даже было несколько бессонных ночей. Спасибо мужу, который поддерживал на всех этапах.

В день пункции я пришла в клинику натощак. Мне выдали одноразовое белье, халат и тапочки. Анестезиолог поинтересовался моим самочувствием, проверил у меня давление. Далее мне ввели анестезию и дальше уже ничего не помню. Потом мне сказали, что процедура продолжалась минут 20. Когда все закончилось, в полусонном состоянии меня доставили в VIP-палату, где я была одна. Немного понаблюдав за моим состоянием, меня отпустили. Забирал меня муж, ведь за руль, как и после любого наркоза, сразу в таких случаях садиться нельзя. Никакого больничного я не просила: процедура состоялась в пятницу, а в понедельник я уже вышла на работу.

Я не ориентировалась на донорство как на материальное вознаграждение, это даже как-то неэтично. Как донор крови я привыкла, что за это не платят большие деньги. У меня «забрали» 36 яйцеклеток, вознаграждение составило около 2000 рублей с копейками. Я шла на процедуру исключительно с желанием помочь, а не заработать. Но, конечно, то, что я получила за это еще и бонус в виде денег, как и любого нормального человека меня порадовало, что здесь хитрить.

У меня нет ощущения, что где-то там будут жить мои дети, в чужих семьях. Я воспринимаю яйцеклетки как биоматериал, такой же, который выходит из нас во время месячных.

Ребенок, который в будущем появится из той или иной яйцеклетки, будет развиваться в утробе совсем другой женщины в течение 9 месяцев и унаследует гены ее партнера. Яйцеклетка — как полотно, на котором будет написана картина нового человека.

Сегодня мы с мужем хотим завести второго ребенка, поэтому о повторном донорстве я пока не думаю. Но если все сложится хорошо, я бы решилась на такой шаг снова. Я буду рада помочь семьям, которые в этом нуждаются. Для меня донорство — один из самых смелых поступков в моей жизни, которым я горжусь.

Читайте также: Исповедь Кати Пытлевой про ЭКО и месяц жизни с мертвым плодом в утробе

Катерина Карпицкая